Эти Этюды о Безопасности содержат только результаты моих научных взглядов, исследований, анализов и моделей. Другими словами, они дают изложение моих ОСНОВНЫХ вкладов в Науку о Безопасности.
ЭТЮД 25. АСПЕКТЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ БОЛГАРИИ В ЕВРОПЕЙСКОМ И ГЛОБАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ
Существенные измерения и значимые характеристики национальной безопасности Болгарии рассматриваются с точки зрения международной безопасности и ведущих процессов в мире в целом и прежде всего в Европе.
Углубленному и содержательному анализу глобальных (т.е. в мире), континентальных (т.е. в Европе), региональных (т.е. на Балканы и в Черноморском бассейне) и национальных (т.е. в Болгарии) измерений безопасности посвящена следующая моя монография:
Николай Слатински. Рискът – новото име на Сигурността. София: Изток-Запад, 2019.
[Николай Слатински. Риск – новое имя Безопасности. София: Изток-Запад, 2019]. (на болгарском языке)
Мы уже находимся в Волне риска (см. Этюд 3), в Обществе Рисков, в Рисковом обществе (см., например, Этюд 19). Хотим мы этого или нет, но мы будем все больше переходить от одной чрезвычайной ситуации и а-нормальности к другой. Чрезвычайность – это, так сказать, новая естественность; а-нормальность – это новая нормальность. Вот почему необходимо не реагировать, когда уже случается беда, даже не думать и только о превенции, при которой надо не допустить, чтобы маленькая беда превратилась в большую, а надо действовать прежде всего с ранным предупреждением и не просто не позволять беде опередить нас, а вообще не позволять ей возникнуть. И нужно учиться все больше и больше прогнозировать, чтобы могли предвидеть, что нас ждет впереди, и быть готовыми к нему.
В Обществе риска любой упущенный, плохо управляемый риск слишком быстро развивается во времени и пространстве. В Обществе риска от появления трещины в стене плотины до разрушения стены может пройти очень короткий промежуток времени. И не следует ждать и начинать укреплять трещину только тогда, когда она появится (реагирование); мы не можем также ограничиться усилиями, чтобы предотвратить разрастания трещинкой от малой до большой (превенция). Мы не должны допустить, чтобы в стене появилась и самая микроскопическая трещинка, потому что если она появиться и будет даже ничтожной по размераму, то стена плотины может, образно говоря, разрушиться „в мгновение ока“ и тогда бурный поток нас унесет. Именно поэтому необходимо с помощью датчиков, расчетов и других технических и научных инструментов отслеживать состояние стены, изучать распределение внутренних напряжений в ней и ее уязвимых мест (ранное предупреждение).
В Обществе риска нам нужно качественно иное мышление, качественно иное отношение к катастрофам и бедам, стараться не впадать в панику и ужас, не допускать хаоса и анархии, не распадаться на атомы и не превращаться в перепуганные стада, а мобилизоваться, объединяться, сплачиваться и укреплять нашу солидарность.
Общество риска – это общество мобилизации, трансформационной безопасности (см., например, Этюд 5), в котором для сохранения безопасности необходимы экстремная мобилизация и системные трансформации. Подчеркиваем: чтобы продолжать оставаться в безопасности.
Общество риска предполагает радикально иной подход к безопасности, оно использует радикально иную терминологию: например упомянутое раннее предупреждение, а также диагностика уязвимостей, анализ критичностей, (пере)приоритизация целей и ресурсов и т.д.
Общество риска требует гораздо более развитой, более гибкой, более сложной, более интегрированной сетевой архитектуры системы национальной безопасности, с гораздо большей децентрализацией за счет централизации и с гораздо большей координацией за счет командования.
Общество риска связано с серьезными инвестициями – в противодействия рискам; в first responders (т.е. в первых реагирующих), в армию, полицию и специальные службы.
Общество риска несет в себе, извините за тавтологию, множество рисков, но ими можно управлять при наличии сильного стратегического руководства, научного анализа и прогнозирования и с чувством долга и ответственности перед настоящим и тем более перед будущими поколениями.
Общество риска означает, что время и пространство уже другие. Мы все чаще имеем дело с (см. Этюд 7) неизвестными неизвестными (unknown unknowns) и должны превращать их в известные неизвестные (known unknowns) или в неизвестные известные (unknown knowns). Но все реже будем сталкиваться, будем иметь дело с известным известными (known knowns). Это так, и не может быть иначе – наша жизнь в Обществе риска есть и всегда будет подобна стрельбе с завязанными глазами по движущейся мишени (неизвестные неизвестные). И максимальное (и скорее всего, единственное), что мы можем педпринять, это сделать цель неподвижной, даже наши глаза остаются завязанными (неизвестные известные) или снять повязку, пока цель продолжает перемещаться (известные неизвестные). Но мы никогда больше не можем рассчитывать (или очень редко сможем рассчитывать), чте стрельба будет легкой – без повязки на глазах и по неподвижной мишени (известные известные).
Да, несомненно так оно и есть. И бесспорно, именно это нас и ждет. Мы, в общей и объединенной Европе призваны устоять, минимизируя наши недостатки, слабости, заблуждения и ошибки и максимизируя наши сильные стороны, ценности, принципы и правильные решения.
В этих наших усилиях мы вовсе не обречены. Несмотря на то, что если человек прислушается к значительной части болгарского общества, то он с большой тревогой может задать себе вопрос: живо ли оно, наше общество, или нам только так кажется, что оно живо? Потому что живое и жизненное общество должно реагировать гораздо умнее и сострадательнее, гораздо смелее и по-европейски.
Мы, Европейцы – и настоящие европейцы, и те, которые не совсем европейцы – живем в сложные времена. Раньше наши различия с остальным миром и особенно со слаборазвитыми странами были в основном количественными, т.е. тогда мы были более демократичны и нормальны, более развиты и богаты, более счастливы и оптимистичны, более удовлетворены и самодовольны, чем они. Но различия из количественных превратились в качественные. Мы не только „более“, чем они – мы живем в другом обществе по сравнению с ними, и оно: глобализированное и постмодерное, сетевое и рисковое.
Остальные, слишком большая часть остального мира и особенно в его слаборазвитых регионах, продолжают задыхаться в прежнем измерении своего мучительного существования:
• некоторые просто кое как существуют в регионализированном обществе, а еще более неразвитые из них прочно застряли в бездонных „черных дырах“ распадающихся или уже распавшихся государств;
• некоторые просто кое как существуют в модерном обществе, а еще более неразвитые из них прочно застряли в домодерном и даже до-общественной (от до-Ообщество) стадно-родоплеменной первобытности с ее шаманизмами, паганизмами, тотемизмами, анимизмами;
• некоторые просто кое как существуют в иерархическом обществе, а еще более неразвитые из них прочно застряли в хаосе и анархии, где существует единственный регулятор отношений и конфликтов – это сила, где более сильный ест, грабит, бьет, обманывает, порабощает или насилует более слабого;
• некоторые просто кое как существуют в „безопастностном“ обществе, где пределом стремлений является хоть какой-то, минимальной или – если возможно – относительной безопасности, а еще более неразвитые из них прочно застряли в джунглях бесконечных войн всех против всех и где повсюду подстерегают опасности, а безопасность – это химера, мистика, иллюзия, невозможность.
Пояснение:
Шаман – человек, который по религиозным верованиям или согласно молве может видеть и переходить в потусторонний мир и считается посредником между мирами, проводником душ в „потусторонний мир“.
Паганизм – язычество, идолопоклонство, многобожие.
Тотем – животное, растение, предмет или явление, обладающее магической силой, являющееся прародителем племени.
Анимизм — примитивная, распространенная до сих пор среди некоторых народностей и отдельных лиц вера в наличие души у каждого предмета, растения и животного.
Химера – (здесь) неосуществимая, странная, причудливая идея; невозможное желание, мечта, фантазия.
Прим. Пояснения, для которых конкретно не указан их источник, приведены на основе текстов и определений для них в Wikipedia.
Мы, Европейцы отвыкли от Страха, мы потеряли свои чувства и тревоги в жизни в Страхе и сама мысль о Страхе пугает нас, мы боимся Страха и еще более боимся Страха самого Страха. И здесь наше слабое место, наша уязвимость. Потому что другие живут со Страхом, он часть их существования, они имеют его в огромных количествах и готовы экспортировать его нам, потому что знают, что это сработает и мы потеряем разум и слова перед лицом Страха. Они так успешны в производстве Страха, потому что живут в условиях, в которых, за исключением последних пятидесяти лет, всегда жило человечество и Страх был другим именем Жизни. Человек – Испытывающее страх существо, Homo timens.
Пояснение:
Homo timens – лат. существо, которое испытывает страх, существо, которое боится.
История человека – это непрерывное сосуществование и борьба со Страхом. Она движется в направлении контроля и, почему бы и нет, уменьшения Страха. Мы, Европейцы уже вошли в общество быстрого и, казалость, бесповоротного устранения Страха, но вокруг нас полно производителей Страха и их не волнует это – как сильно мы хотим жить без Страха. Они нащупали это наше очень и очень слабое место и пользуются этим с жестоким хладнокровием.
Мы, Европейцы вошли в общество, которое не желает абсолютизировать Безопасность, потому что знает, что наряду с ней существует ряд других ценностей – Свобода, Демократия, Права человека, Право на личное счастье, Право на качество. жизни. Мы сломали Золотую клетку безопасности, превратили ее в металлолом или переплавили ее в монеты, кольца, драгоценности и ожерелья; мы хотели за пределами Зоботой клетки найти баланс между Свободой и Безопасностью, золотое сечение которого делает человека активным и творческим, необходимо защищенным и достаточно свободным.
Но другие, различные от нас, отстающие от нас, живут в своем, отличном от нашего, Мире; они все еще замешаны из совсем другого теста – они не полагаются на Свободу, так как считают ее слишком огромной и поэтому вредной и опасной для нормальной жизни и поэтому ненавидят ее, убегают от нее. И они нащупали здесь еще одно наше слабое место – что вне Золотой клетки можно жить нормально и творчески только в том случае, если нет вокруг хищных ястребов с прочными клювами, хищных котов с острыми когтями, безответственных детей с пращами и злодеев, пришедших из тьмы их садистского подсознания с извращенными и людоедскими амбициями.
Поэтому мы хотим вернуться к Золотой клетке безопасности, но от нее уже превращена в металлолом; мы паникуем все больше и больше, ищем безопасное место, чтобы спрятаться, но его нет, уже спрататься нам негде.
Мы, Европейцы максимально подняли цену человеческой жизни и вместе с этим постепенно предоставили исключительное право личности жить так, как она хочет жить, и распоряжаться своей жизнью так, как она хочет. В Европе человеческая жизнь стала высшей ценностью. Более того, она стала абсолютной ценностью – более высокой и более ценной, чем все другие ценности, и поэтому нет такой ценности, нет блага, нет идеи, нет принципа, ради которого стоит отдать свою жизнь. В то же время мы сталкиваемся с обществами и общностями, сетями насилия и преступными картелями, в которых владетели и властелины, вожди и боссы присвоили себе право распоряжаться жизнями своих подданных и приносить их в жертву во имя своих сакральных имперских, завоевательных, религиозных или материальных целей. Именно это сейчас делает Россия на Украине и Хамас на Ближнем Востоке.
Мы, Европейцы, отказались не просто от главной, а от единственной Роли Мужчины, существа мужского пола – быть пушечным мясом, подлежащим уничтожению без остатка для Великого, Высокого, Над-человеческого, Объединяющего посредством насилия, веры, идеологии или обмана – Орда, Племя, Государство, Империя, Монархия, Республика, Социалистическая страна. В то же время мы сталкиваемся с обществами и общностями, сетями насилия и криминальными картелями, в которых владетели и властелины, вожди и боссы присвоили себе право вдохновлять и/или принуждать своих подданных мужского пола быть пушечным мясом ради своих сакральных имперских, завоевательных, религиозных или материальных целей. Именно это сейчас делает Россия на Украине и Хамас на Ближнем Востоке.
Мы, Европейцы, отказались не просто от главной, а от единственной роли Женщины, существа женского пола – быть детородной машиной, постоянно, безотказно и послушно дающей все больше и больше пушечного мяса и все больше и больше детородных машин для Великого, Высокого, Над-человеческого, Объединяющего посредством насилия, веры, идеологии или обмана – Орда, Племя, Государство, Империя, Монархия, Республика, Социалистическая страна. В то же время мы сталкиваемся с обществами и общностями, сетями насилия и криминальными картелями, в которых владетели и властелины, вожди и боссы присвоили себе право вдохновлять и/или принуждать своих подданных женского пола быть детородными машинами ради своих сакральных имперских, завоевательных, религиозных или материальных целей. Именно это сейчас делает Россия на Украине и Хамас на Ближнем Востоке.
Мы, Европейцы дали свободу своей посотмодерности, сёрфингу между ролями и выборами, идентичностями и потребностями, мы привыкли к тому, что ин-дивид („неделимый“) уже дивид („делимый“), даже мулти-дивид; мы приняли близкий конец больших Нарративов, больших Рассказов – Государство, Религия, Идеология, Наукя, Безопасность и т.д., мы больше не хотим жертвовать собой и умирать за Большие Идеи – Отечество, Свобода, Демократия, Будущее, и т.д. Но те, различные от нас, действительно кардинально различны, и здесь они нащупали, вероятно, наше самое слабое из всех наших слабых мест место. Потому что они готовы умереть за другие Большие Идеи, или есть кто-то, кто может обязать их, приказывая, убеждая или манипулируя ими, умирать за эти Большие Идеи. Домодерность и тем более До-общество (от Pre-society) страшны, потому что они безрассудны, суицидальны, фанатичны, брутальны, жестоки. А мы уже деликатны, нежны, утонченны, уязвимы, мы без щитов и защитных доспехов, без панцирей и оболочек душ, без личных пространств, без укрепленных как крепости домов и всё чаще городов и стран.
Мы, Европейцы, позволили ловушке, закодированной в наших демократических принципах, внезапно, но логично, сработать на нас, в Европе, и мы в нее попались. Мы начали думать, мы привыкли думать, что данная ценность либо есть, либо ее нет. Либо она есть в полной мере, либо она вообще не является никакой ценностью. Иными словами, толерантность, свобода, либерализм, демократия, права человека и другие подобные им ценности либо соблюдаются и исповедуются в полной мере, либо мы предаем и продаем их, поворачиваемся к ним спиной и обезличиваем их. А на самом деле для этих ценностей не существует двух противоположных вариантов, двух крайностей – ноль или бесконечность, ничего или всё, абсолютное отсутствие или бесконечное количество. Есть только „много“. Вопрос в том, насколько „много“ быть этому „много“ – сколько много толерантности, сколько много свободы, сколько много либерализма, сколько много демократии, сколько много прав человека и т. д. должно быть, чтобы быть современным, настоящим, полноценным, вошедшим XXI век обществом и не став легкой добычей варваров, для которых толерантность, свобода, либерализм, демократия, права человека и т. д. являются святотатством, подлостью, развратом, иллюзией, капризом, роскошью. Вот так те, кто от нас отличается, те, кто отстают далеко от нас, нащупали здесь еще одно наше слабое место и жестко и жестоко бьют нас за то, что мы абсолютизируем свои ценности. А наши ценности могут быть абсолютными только в том случае, если их разделяют все. Если есть враги, и при этом слишком много плохих врагов, таящихся, выползающих, как ядовитые насекомые, из подземелий и расщелин, из болот и свалок ненависти и озлобления, радикализма и экстремизма, фашизма и нацизма, невежества и ценностной слепоты, то эти наши ценности, если они будут абсолютизированными, они начинают становиться нашей ахиллесовой пятой, нашей критической уязвимостью, нашим настоящим – и тем более будущим! – проклятием.
И чтобы этого не произошло, чтобы не допустить их краха, эти наши ценности должны осознаваться нами не как абсолютные, а лишь как ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ ценности. Конечно, не как поверхностные, симуляционные, имитационные и двойно-стандартные, а как подчиненные поиску ответа и в согласием с поиском ответа: да, много, спора нет, конечно что много, естественно что много, но всё же СКОЛЬКО МНОГО будет это „много“ – сколько много каждой из этих ценностей мы должны защищать, признавать, отстаивать их, бороться за них, не превращая их из самого гуманного и самого эффективного лекарства для любого разумного общества в смертельный яд для него.
Болгария является частью Запада (США – Европа), евроатлантической (НАТО) и европейской (ЕС) общности демократических государств. Все, что касается этой общности, несомненно касается и нас. Однополярная геополитическая модель находится в перманентном, усиливающемся кризисе разных измерений: и кризис лидерства, и кризис доверия, и кризис отношений внутри Запада, и кризис сопутствующей ей ультралиберальной геополитической модели.
• Кризис лидерства является результатом растущего ощущения, что Запад прежде всего, в первую очередь и в основном делает то, что ему выгодно, для своей пользы, не предлагая устойчивых решений насущных мировых проблем, а там, где он вмешивается, потом наступает хаос.
• Кризис доверия является следствием двойных стандартов, которые Запад до сих пор (часто, скажем прямо, агрессивно) применяет; от рецидивов корыстных идеологизацией в политике и экономике, а также от его желания изолировать ключевых глобальных игроков, которые с ним не согласны.
• Кризис отношений внутри Запада возникает в результате усиления крайнего атлантизма в ущерб умеренному европеизму; от растущей асимметрии военной мощи США и Европы; из-за все более частого отсутствия общих европейских позиций и общих европейских действий.
• Кризис ультралиберальной геоэкономической модели обусловлен тем, что эта модель „съедает“ стратегические ресурсы; что она углубляет противоречия между Севером и Югом, между Западом и Востоком; что она облагодетельствует прежде всего так называемый „золотой миллиард“.
Пояснение:
„Золотой миллиард“ – устоявшаяся и широко распространенная концепция теории заговора, согласно которой определенные тайные силы („западная элита“) различными способами стремятся перераспределить львиную долю благ в пользу сравнительно небольшой богатой части населения Земли („золотой миллиард“), что означает население „западных стран“. В то же время это понятие утвердилось в геополитике и геоэкономике как своего рода количественное измерение качественных характеристик самых богатых (Север) и самых демократических (Запад) стран.
Если она не идеологизированная и с фататизмом, критика Запада рождается из ощущения, что сегодня нет никого другого кроме Запада, способного нести стратегическую ответственность за мир и предлагать (навязывать) работающую альтернативу развития, а Запад как кажется не справляется с этой миссией.
Объективный анализ показывает, что из-за поведения Запада на мировой арене, а точнее вопреки этому поведению, мир испытывает постоянные стрессы и дестабилизации, переходя от одного кризиса к другому. В огромном числе стран ресурсы для смягчения последствий этого перманентного кризиса крайне недостаточны и практически исчерпаны. Это неизбежно порождает искушения и попытки экспорта кризисов из собственных стран в упорядоченные и богатые западные общества посредством радикальных, чаще всего религиозно мотивированных идеологий; через легальную и нелегальную миграцию, терроризм и организованную преступность.
‣ Глобализованное общество предлагает для этого экспорта все более общее пространство со все более открытыми, проницаемыми, поверхностно контролируемыми и очень часто практически отсутствующими границами.
‣ Постмодерное общество предлагает распадающиеся консенсусы, усиливающиеся самодостаточные общности, которые позиционируются соответственно „за“, „против“, „согласны со всем“ и „не согласны со всем“ – по вопросам беженцев и демократии, национализма и религии, морали и сексуальной ориентации.
‣ Сетевое общество предлагает переплетающиеся горизонтальные, паутинные и сетевые структуры для переноса и перевозки, трафика и трансфера людей и информации, страхов и ненависти.
‣ Общество риска предлагает цепные ядерные (каскадные) реакции неопределенности и небезопасности, плохо управляеме или неуправляеме риски, воспаляющиеся как по спирали „Каковы общества, таковы и риски, с которыми они сталкиваются“, так и по спирали „Каковы риски, с которыми они сталкиваются, такими становятся и общества“.
В условиях эскалирующей неопределенности, растущей небезопасности, углубляющегося хаоса и распространяющейся анархии в безвременье после Холодной войны число проигравших растет:
∙ кандидаты на центральную мировую роль трудно соглашаются с тем, что их выталкивают в сторону, а иногда и на обочине геостратегического процесса;
∙ те, кто до вчерашнего дня находился на полупериферии развитого мира, не только не могут сделать заветный шаг вперед, но им приходится всеми силами противостоят своему выпаданию в периферию;
∙ те, для кого застревание на периферии было чуть ли не „дном“ мрачных ожиданий, вдруг оказались под угрозой необратимой деградации в распадающиеся или распавшиеся государства и их неизбежного отнесения к так называемым государства-изгои (rogue states).
В этой нестабильной, размытой среде на различных уровнях мировой системы неизбежно возникнут (уже возникают!) „верхние“ и „нижние“ объединения по целям: конъюнктурные объединения и общности деструктивных интересов, „племенные союзы“ и „мафиозные кланы“ несогласных; средства, с помощью которых они будут порождать небезопасность, анархию и хаос, будут умножаться.
→ Именно поэтому мы сталкиваемся со все более частыми и жестокими актами насилия, которые мы лишь по инерции называем терроризмом, а скорее речь идет о формах и средствах нового типа гибридной, асимметричной, тотальной войны, которая ведется в том числе посредством терроризма.
→ Именно поэтому в нашем противодействии нынешнему и уже дестабилизированному статус-кво появляется все больше элементов нелогичности и ненормальности, нестандартности и нетрадиционности.
Новая ситуация порождает свои новые способы и средства сопротивления, борьбы, войны, но мы вталкиваем их в старую форму традиции, инерции, привычки, навыка и устава.
Несогласные, проигрывающие, воины гибридности, борцы асимметрии – это те, кто диктует моду; которые меняются быстрее и гораздо более изобретательны, менее статичны, намного более адаптивны и более креативны. Они на шаг впереди нас, они направляют теле- и веб-камеры, пишут заголовки в СМИ и стриймах, они про-активны, пока мы идем все время за ними, адаптируемся к их действиям и являемся ре-активными.
Если мы не переосмыслим как нам им противодействовать, мы будем подобны Ахиллесу, который никогда не догонит черепаху – к тому времени, как он окажется на половине расстояния до нее, она уйдет дальше; и к тому времени, как он снова пройдет половину расстояния до нее, она снова уйдет вперед. И так мы постоянно будем оставаться пленниками новой Уловки 22: „Чем больше мы боремся, тем больше мы делаем ошибки; и чем больше мы делаем ошибки, тем больше мы боремся“.
Пояснение:
Уловка 22 – безвыходная ситуация, замкнутый круг. Происхождение фразы – от названия знаменитого романа „Уловка 22“ (Catch 22, 1961) американского писателя Джозефа Хеллера (1923 – 1999). В этом романе речь идет о следующей ситуации, определенной как Уловка 22: чтобы не участвовать в боевом вылете, летчик должен быть сумасшедший, но „всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим“, потому что „забота о себе самом перед лицом прямой и непосредственной опасности является проявлением здравого смысла“. См. Хеллер, Джозеф. Уловка-22. Киев: Трамвай, 1995, с. 27.
Европа (и Запад в целом) сталкивается лбом с реальностью, которая сильно отличается от того, что себе представляют и чего бы хотели видеть европейские лидеры. Это столкновение имеет цивилизационные измерения, хотя это и не столкновение цивилизаций Хантингтона.
Европа необратимо и бесповоротно вступила в Постмодерность, где Человек как сложная система вечных идеалов, ценностей и принципов заменяется Индивидом, ориентированным преимущественно на свои индивидуальные, личные амбиции, стремления и желания, поэтому он начинает отчуждать себя от „больших рассказов“ от больших Идей – Государство, Общество, Безопасность; он не хочет за них бороться, умирать за них и даже не хочет за них страдать. Но Европе противостоят общества, которые все еще находятся в Модерности, и немало из них – даже в Домодерности. И там людей (об этом уже говорилось выше) можно мобилизовать идеологией или заставить силой отдать жизнь за эти „большие рассказы“, за эти большие Идеи.
Европа находится в состоянии стресса и ступора, понимая, что она окружена государствами или псевдогосуарствами, которые мобилизуют или заставляют свои народы сражаться на поле боя, давать и брать человеческие жертвы, сеят разрушение и создавать зоны контролируемого хаоса и самовозпламеняющейся анархии.
Вопрос в том, как жить в комфорте постмодерности, ориентированной на личность, на небольшие быстро создаваемые и легко распадающиеся общности с гибкой (многоценностной, многоцелевой, многоролевой) геометрией и в то же время эффективно управлять теми, исходящими из домодерности и модерности, в основном ориентированными на Государство и Безопасность Государства, рисками, для которых человек является лишь средством достижения Больших целей?
Самый коварный пример здесь Россия – для Путина и для сгруппированной вокруг него элиты в силу их групповых интересов сегодня Россия должна во что бы то ни стало играть ключевую роль, а добиться этого можно только путем выковывания новой Идеологии, основанной на великоруском национализме, на Идее исключительности России как ведущего государства, как государства-цивилизации, как государства-мессии, как государства с миссией, как хранительницы Православия в частности и Третьего Рима в целом. Для этой ключевой роли Путин делает ставку на конфронтацию с Западом и особенно с Европой, на обругание европейских ценностей, на использование армии и нерегулярных формирований для отвоевания территорий вокруг России или на поддержку в них проруских и русскоязычных пятых колонн для дестабилизации соседних стран, для создания в них архипелагов зон управляемого хаоса и импортируемой анархии. Война в Украине – кошмарное, непоправимое падение путинской России – это не единичный случай, не случайность, а закономерный шаг в моральной и ценностной деградации России Путина.
Пояснение:
„Третий Рим“ – первый Рим – это … сам Рим, а второй Рим – Константинополь.
Великороссийский шовинизм Путина и его великодержавная мания величия оказались единственно возможным способом мышления и высказывания в науке, образовании, средствах массовой информации, культуре, воспитании детей и молодежи в течение последних десяти лет – и, конечно же, в сфере безопасности. Ведущие институты: Разведка, Дипломатия, Военное образование, МГУ, МГИМО – возглавляют ортодоксальные путинисты, которые, чтобы проявить себя перед Путиным, представляют себя крайними националистами (российскими нацистами), еврофобами, геополитическими реакционерами. Если еще недавно российская наука мерялась силой с западной наукой, то теперь в ней царит цензура и откровенное, реакционное идеологическое служение единственно правильной, единственно возможной линии Кремля, а еще точнее пропутинской линии, удушение всего, даже микроскопически отличного, более объективного, более либерального мышления. Научная литература по безопасности в России начинается и заканчивается цитатами Путина; она внушает обществу образ России как крепости, агрессивно осажденной Западом, прививает милитаристское и экспансионистское мышление, перешедшее в милитаристские и экспансионистские действия. От этого страдает российская наука безопасности, страдают и болгарские ученые, которые на протяжении многих лет находили в ней как очень ценные идеи, так и неоспоримую интеллектуальную мощь.
Пояснение:
МГУ – Московский государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова, крупнейший университет России.
МГИМО, Московский государственный институт международных отношений – самое престижное высшее учебное заведение России.
В этом закодирована драма Путина и группировавшейся вокруг него олигархической клики. И эта драма заключается в том, что как культура и идентичность (антропологическая, ценностная, идеологическая) народ России, а точнее наиболее просвещенные его слои ничем не отличаются от европейцев – они тоже стоят одной ногой в постмодерности, в эпохе Индивида и высоких коммуникационных, информационных, генетических, медицинских и космических технологии и квантовых компьютеров. Если и есть в чем-то разница, так это в опережении, с которым Европа вступила в эту Эпоху. Когда Путин проводит оголтелую, зачастую мракобесную кампанию по отношению к европейским ценностям, он, по сути, обрекает Россию и россиян на судьбу, которая постигла туристов, фотографирующих как при страшном цунами в Азии волны смывали людей, находящихся на берегу. И пока они снимали, волны унесли и их. К их беде и несчастью, единственное отличие было в том, что они как первые жертвы были ближе к катастрофе, к Девятому валу этого катаклизма, этой ужасной природной силы, этого небывалого испытания. Лишь немного позже цунами с грозной и беспощадной силой достигло и тех кто стояли немного выше и дальше от берега.
Качественно новая реальность показывает и доказывает, что военные вызовы, риски, опасности и угрозы, гибридные и асимметричные войны, применение вооруженной силы и несанкционированное насилие вновь, после иллюзий о мире силы права над правом силы, вновь являются первым и основным средством, к которому прибегают развитые или распадающиеся государства, больные милитаризмом страны или преступные сети для достижения своих целей. Подавляющее большинство аналитиков не верило, что Россия варварски вторгнется в Украину. Но для нас это был не вопрос Нападет ли Россия?, а только вопрос Когда Россия нападет? Вся логика поведения России, где безраздельно царит такой геостратегический маньяк и геополитический разбойник как Путин, неизбежно и катастрофически привела к 24 февраля 2022 года, когда Россия вторглась со своими войсками на Украину, начав эту ничем неспровоцированную войну.
Давно было беспощадно ясно, и мы часто об этом писали, что страны Европейской и Евроатлантической общности призваны и обязяны умножать свои способности по применению силы и отстаиванию с помощью ВООРУЖЕННЫХ СИЛ своих интересов и безопасности, суверенитета и независимости (да-да, их тоже!). Даже сегодня, в комфорте постмодерного времени, кто-то должен сражаться на поле боя, а раз он должен сражаться, то нужно быть готовым делать это самым профессиональным образом и с использованием самого лучшего оружия.
Запад (Европа и США, ЕС и НАТО) больше не является признанным лидером этого мира. Запад, возможно, захочет настоять на том, чтобы его лидерство было признано и принято как безоговорочное, т.е. чтобы так или иначе, он, Запад продолжил идти по пути ГОСПОДСТВА, но это неправильный путь, который может завести его до тупиковой и взрывоопасной улицы.
Запад должен пойти другим путем – искать партнеров, создавать работающие коалиции и через них „атаковать“ неотложные, насущные, ведущие вызовы и риски, опасности и угрозы, стоящие перед миром и Западом, т.е. чтобы Запад начал идти по пути ЛИДЕРСТВА.
Но для того, чтобы это произошло, Западу сначала необходимо очнуться, опомниться, осознаться, встать на ноги и взять себя в руки. Потому что в наши дни мир находится на перепутье, потому что мир медленно (а медленно ли?) начинает сходить с ума. Крышка Ящика Пандоры не просто поднята, она сломана, она разрушена и ящик Пандоры остался без крышки. Именно поэтому из него выскакивают, расползаются, распространяются всевозможные беды, катастрофы, пандемии. В таких условиях высокой неопределенности, непредсказуемости, неизвестности, неясности и небезопасности Запад либо найдет в себе силы повести человечество к лучшим дням, либо останется немым и пассивным свидетелем своего заката. И на этот раз его закат будет не метафорой, а самоисполняющимся пророчеством. Наступит ли этот закат Запада, миром будут править путины, хамасы, аятоллы, фанатики, экстремисты, фашисты и нацисты.
Пояснение:
Пандора – героиня древнегреческой мифологии, искусственно созданная смертная женщина. Любопытная Пандора тайно сняла крышку с большого сосуда, плотно закрытого тяжелой крышкой, в котором никто не знал, что находится, и никто не смел открыть его, так как всем было известно, что он приносит несчастье. Тогда несчастья, пороки и болезни, заключенные в нем, распространились по всей земле. Интересно, что в этом сосуде была и Надежда, но она не улетела, а осталась на его дне по воле самого Зевса. И люди, которые до этого жили счастливо, не зная зла, теперь были окружены бесчисленными бедами. Отсюда и значение выражения „ящик Пандоры“ как источник бед.
Мы выгнаны из постбиполярного безвременья. Страны становятся открытыми системами, и вопрос не в том, пройдут ли через них человеческие, финансовые, террористические, информационные и другие потоки, а в том, как этими потоками можно будет управлять, как минимизировать их ущерб. Старый добрый мир, управляемый традиционной, проверенной политикой и средствами, ушел в прошлое, и нет возможности закрыть страны, превратить их в укрепленные крепости, на высоких стенах которых армия, жандармерия и полиция стоят вооруженные до зубов. Все изменилось, мир уже другой. И пути назад нет. Перемены невозможно приручить, загнать в привычные колеи и схемы, науки и практики. Все мы – политики, эксперты, ученые, преподаватели, студенты – должны сначала осознать и осмыслить Перемены, а затем адаптироваться к ним. Мы также не должны позволять переменам радикально нас опередить и оставить далеко за собой. Мы должны стремиться развивать чувства для их своевременного обнаружения, изучая и анализируя не то, что хочется, а то, что нужно.
Обрисованная выше картина звучит одновременно тревожно и реалистично. И все же, чтобы быть хотя бы отчасти оптимистичными, давайте подумаем о том направлении, в котором МОЖЕТ ИДТИ и что еще важнее – в котором ускоренно, необратимо ДОЛЖНО ПОЙТИ человечество!
Все больше и, наверное, впервые в истории человечества столь всеобъемлюще и объединяюще мы имеем основание говорить о мире как о едином, интегрирующемся, холистичном. А мир, в котором мы все живём, всё больше становится нашим ОБЩИМ миром. И мир, именно как наш ОБЩИЙ мир, действительно находится в ключевом периоде своего развития, в точке бифуркации, в точке кардинально важного выбора – быть или не быть и куда пойти, причем альтернатив (вариантов) совсем не много, а может быть даже и не несколько, а всего две.
♦ Первая альтернатива заключается в том, чтобы мир, наш ОБЩИЙ мир, пойдет по относительно стабильному пути устойчивого развития, где вызовы и риски, опасности и угрозы будут разумно и в то же время эффективно управляемы и находиться под контролем; стратегия и политика в отношении этих вызовов и рисков опасности и угрозы будут основываться на коллективной (ОБЩЕЙ) системе раннего предупреждения и проактивных действий, а планирование действий будет осуществляться с достаточно высокой ВЕРОЯТНОСТЬЮ избежания долгосрочных кризисов (не менее 60-70%) и предотвращения катастроф (почти 80 – 90%) – политических, военных, экономических, финансовых, информационных, социальных, экологических и т.д. так что его развитие и последствия будут во многом в наших руках.
♦ Вторая альтернатива заключается в том, чтобы мир, наш ОБЩИЙ мир, пойдет по пути, наполненному многими драматическими, дестабилизирующими, потенциально разрушительными и даже катастрофическими потрясениями и постоянно происходящими провалами, где вызовы и риски, опасности и угрозы будут под слишком слабими и почти условными управлением и контролем; стратегия и политика в отношении этих вызовов и рисков, опасностей и угроз будут реактивными или практически отсутствующими, а планирование действий будет осуществляться с тревожно низкой вероятностью избежания долгосрочных кризисов (максимум 15 – 20%) и предотвращения катастроф (не более 5-10%) – политических, военных, экономических, финансовых, информационных, социальных, экологических и т.д., так что развитие и его последствия будут зависеть в чрезвычайно большой степени от случайности и шанса.
При второй альтернативе мы будем стараться не столько повернуть вспять ход негативных процессов, сколько замедлять их развитие и адаптироваться к ним без страха, стресса, паники и чувства обреченности. Но как писал Альберт (Эл) Гор (1948, вице-президент США в 1993–2001 гг.): „Пришло время изменить то, как мы вместе живем на этой планете“ [1].
Наряду с изучением этих двух альтернатив динамики развития человечества, можно наметить различные будущие геополитические конструкции (возможные миры). При их анализе подход тот же и реализуется также на основе сценарного планирования в соответствии с достижениями современной Науки о безопасности. На самом деле, как бы глобальная палитра ни соблазняла нас использовать масштабные геополитические краски, для нас главным является понимание того, что все более актуальной становится выработка долгосрочного, разумного и соизмеримого с возможностями Болгарии поведения в глобальной ситуации и при глобальной динамики. Именно поэтому, чтобы выработать долгосрочное поведение нашей страны, необходимо построить представление (то есть спрогнозировать), как мир будет выглядеть завтра. Экстраполяция развивающихся процессов, рассмотрение возможных событий типа „Черны лебедь“ и применение, как только что было сказано, современных методов сценарного планирования могут дать нам различные возможные альтернативные модели мира завтрашнего дня.
Пояснение:
Нассим Талеб (1960) ввел понятие „Черный лебедь“ [2]. Короче говоря и для большей ясности можно сказать, что „черный лебедь“ – это событие, которое: (1) происходит крайне редко; 2) его возникновение не следует из нормальной логики процесса; и (3) если оно произойдет, то эффект от него огромен.
Вот две такие модели, имеющие высокую степень вероятности реализации:
⁕ Модель „US“-WORLD – углубление нынешней однополярной модели, сохранение и укрепление американского доминирования (лидерства, господства, управления, власти, мощи).
Согласно этой модели, каждая страна столкнется с дилеммой: сотрудничать с Соединенными Штатами или быть их оппонентами. Основные конфликты возникнут из-за сопротивления этой модели и будут иметь самую разную основу – этническую, религиозную, социальную, политическую, экономическую, демографическую, экологическую и т.д. Любая проблема будет преломляться преимущественно через призму глобального статуса США. Будет много групп, несогласных с этой моделью, и они будут объединяться в альянс недовольных от и проигрывающих из-за однополярной модели, а США будут для них неизменным раздражителем и безусловным поводом для объединения. Это, естественно, сделает США уязвимыми. Но уязвимым и причем еще больше будет любой более близкий сателлит США – он может стать прямым объектом возмездия. Болгария, если она будет следовать проамериканской внешней политике, также может войти в период сильной уязвимости.
Эта модель, помимо других ее стратегических недостатков, противоречит принципам сетевого общества. Сети „предпочитают“ горизонтальность, для них усиление вертикальности – это шаг назад или, по крайней мере, шаг в неправильном направлении. Сетевость так устроена, что стремится минимизировать иерархию, опутать ее в своих паутинах, как Гулливер опутан веревками лилипутами. „Сопротивление“ модели, которое придет „сверху“ (хотя сети не признают понятие „сверху“ и испытывают от него сильную аллергию), или скорее легитимное „сопротивление“ (в кавычках, потому что „сопротивление“ предполагает насилие и действия, целью которых является причинение неприемлемого ущерба тому, против кого оно направлено) будут организовано через сети – сети стран, сети обществ, сети общностей, сети институтов. У США не будет иного выбора, кроме как присоединиться к этим сетям, производить в них цели и ценности, на которые соответствующие сети ответят с пониманием и поддержкой. Но вообще непонятно, как такая сверхдержава, как США, может чувствовать себя комфортно, опутанная в сетях...
Кроме того, не может быть никаких сомнений в том, что сопротивление (без кавычек) доминированию США, которое придет „снизу“, также будет иметь место и будет проявляться сетевым образом – через асимметричное насилие, распространяющееся по сетевым структурам, чьи различные уровни, гнезда, гроздья, кластеры и ячейки будут переплитаться. В таком мире распространяющихся, перекрывающихся и видоизменяющихся сетевых структур (которые практически неуничтожаемы) терроризм станет повседневным явлением, и борьба с ним будет гораздо сложнее. Неизбежно, что в этой борьбе первой жертвой станет большинство демократических свобод. Мы будем жить в нестабильности и непредсказуемости. Насилие будет встречено еще большим насилием, и жестокость будет расти, и будут стремиться к безжалостному искоренению террора, что приведет к еще большему террору.
Пояснение:
„Путешествия Гулливера“ (Gulliver’s Travels,1726) – произведение англо-ирландского писателя Джонатана Свифта (1667 – 1745). Гулливер попадает в страну лилипутов, где он среди них словно великан. Добравшись после кораблекрушения на сушу он засыпает, а когда просыпается, то видит, что очень туго связан веревками.
Лилипут (англ. lilliput) – человек очень маленького роста, используется аналогично слову карлик.
⁕ Модель EU“-WORLD – постепенная реализация перехода к многополярному миру, в котором США будут первыми среди равных (а почему бы не – в некоторой степени – только одним из равных).
Это „EU“-WORLD, потому что Европейский союз является убедительным примером того, как государства используют свои цели, ресурсы, волю, энергию, разум и власть в плюралистической, солидарной и коллективной структуре для построения общности, которая совместно борется за просперитет каждого отдельного члена через просперитет общности; которая разрешает споры мирным путем. Кавычки для слова „ЕС“ чрезвычайно важны, поскольку это, конечно, метафора.
В этом различном мире США будут готовы или вынуждены участвовать в совместных коллективных усилиях, брать на себя обязательство работать ради общего (глобального) блага. Они будут действовать вместе с развитыми странами, будут помогать решать реальные проблемы человечества, будут „атаковать“ не только проявления терроризма, но и их глубинные причины. Таким образом, постепенно будут созданы условия для выявления реальных конфликтов. Ресурсы будут инвестироваться не только в армию, полицию, подразделения специальных операций и другие силовые и репрессивные структуры, но и в модернизацию отсталых обществ, которым будут предложены стратегии догоняющего и опережающего развития. Оппоненты США, Запада, развитых стран окажутся лишенными серьезных оснований сосредоточивать свой гнев против США и „упаковывать“ свои деструктивные действия антиамериканизмом; они останутся без разумного оправдания своему насилию, а тот факт, что предпринимаются усилия по исцелению реальных недугов мира, лишит недовольных наличием этих недугов многих мотивов для сопротивления и бунта и затруднит них в нахождении массовой поддержки, в рекрутировании в свои ряды все больше и больше недовольных.
Этот сценарий развития более близок, более приемлем и для сетевого общества. Такая модель нашего мира – это срочное приглашение и призыв к сетям – исполнить ее, структурировать, придать ей смысл и символизировать. Даже если это не предсказывали и на это не указывали, но сама идея европейской общности по своей сути является сетевой. Здесь мы не противопоставляем тенденциозно США и ЕС, поскольку помимо сетевых соображений всегда могут „выскочить“ и другие, в том числе геополитические и цивилизационные, так что можно подумать, что мы ищем противостояния двух основных приоритетов болгарской внешней политики, и тем самым как бы выступаем против НАТО. Нет – мы лишь хотим подчеркнуть, что структуры, в которых руководящим принципом является „1 доллар (точнее, 1 миллиард долларов) – 1 голос“, являются вертикальными, иерархическими, и если не антисетевыми, то, по крайней мере, а-сетевыми. В то же время структуры, в которых ведущим принципом является „1 страна – 1 голос“, являются сетевыми или хотя бы близкими к сетевым, стремясь стать сетевыми, и для страны с ограниченными ресурсами влияния как Болгария, такие структуры являются предпочтительными , потому что они более демократичны, более гибки и предоставляющие больше возможностей для защиты национальных интересов без излишней политизации и реидеологизации. В таких структурах гораздо слабее соблазн иметь очередного Большого Брата, страдать гаремным синдромом, когда главное – быть в чьем-то гареме, а чей это гарем – второй, гораздо менее важный вопрос.
Несмотря на возможно несколько идеализированное описание, „EU“-WORLD содержит в себе конструктивные элементы, вполне достижимые при практической реализации. Этого можно достичь, если США примут подход коллективных действий. В таком мире будет сложно найти базу для сплочения недовольных, сложно будет плести сетевые структуры насилия, потому что отсутствует раздражающее „имперское поведение США“, объединяющее всевозможные гнезда, гроздья, ядра, ячейки экстремистов. Их консолидация натолкнется на надежные барьеры, стимулы к сплочению и взаимной поддержке снизятся. Потому что в разных регионах разные проблемы; разные прослойки имеют разные проблемы; разные религии имеют разные проблемы. И в то же время ведущие проблемы не дают загноиться, а „атакуются“ или, по крайней мере, проявляется воля к их решению.
Небо над миром не будет безоблачным. Скопления ярости, ячейки гнезда сопротивления и очаги бунта будут продолжать возникать во многих местах. Но они будут атомизированы, более ограничены и более уязвимы, их лидеров будет легче выявлять и устранять, действия будут изолированными и более предотвратимыми. С этими общностями можно будет вести борьбу – логово за логовом; террористические группы будут уничтожаться одна за другой.
Здесь мы должны поделиться еще чем-то, что является естественным следствием нашего анализа и прогнозов.
Мы считаем, что у Запада был альтернативный сценарий адаптации к постбиполярному времени, а именно – стать Севером (или хотя бы опорной структурой Севера).
Внесем ясность – направления геополитического компаса таковы:
Запад – это демократические страны.
Восток – это недемократические страны.
Север – это богатые страны.
Юг – это бедные страны.
Огромная проблема, главная причина мировых бед, источник хаоса и анархии в современном мире – это тонущий в безисходности, маргинализированный и растущий Юг.
А депрессивный, застойный, дезориентированный и постоянно терпящий неудачи и провалы Восток – это в немалой степени логическое следствие и неизбежный результат процессов, происходящих в современном мире.
Растущий Юг не может не стать – рано или поздно – также и терпящим непрерывные провалы Востоком.
К сожалению, у Запада нет шансов и капацитета поддерживать устойчивый баланс с Югом.
Запад неизменно выигрывает, а Юг последовательно проигрывает из-за глобальной асимметрии Запад vs. Юг. Эта асимметрия может стать самоисполняющимся пророчеством о закате Запада. Модель „Богатый получает больше“ неизбежно вырождается в модель „Победитель получает все“.
О закате Запада уже говорилось выше. Для нас, если это произойдет, закат Запада будет геополитически аналогичен Большому Взрыву, за исключением того, что он произойдет как Большой Срыв…
В то же время как Север (или хотя бы как опорная структура Севера) Запад может добиться реализации своей цивилизационной миссии лидера человеческой цивилизации.
Признаем с рукой на сердце и с тревогой в сердце – эта асимметрия сегодня взрывоопасна.
Запад разрабатывает квантовые компьютеры и внедряет умопомрачительные ультрасовременные технологии.
Юг накапливает все больше и больше ненависти и несогласий и погружается во все большую бедность и отчаяние.
Это абсурдные цивилизационные дистанции. Они больше, чем расстояние между Будущим и Прошлым. Они предвещают столкновение цивилизаций – не в Пространстве, а во Времени.
Асимметрия Запад-Юг не только наносит вред Западу, она не только делает его виновником – в глазах Юга – всех бед и драматических различий в сегодняшнем мире, но также лишает Запад доверия и инструментов для трансформирования мира в более управляемый, более предсказуемый и более приемлемый.
Конфронтация Запад-Юг вносит огромную неопределенность в глобальные, континентальные, региональные и национальные процессы. Неопределенность – мать плохо управляемых и неуправляемых рисков. Это предпосылка шокирующей нестабильности.
Запад-Юг – это апокалиптическое и катастрофическое противостояние. При нем происходят только или, по крайней мере, в основном конфликты сверхвысокой интенсивности, способные уничтожить мир.
Взаимодействие Запад-Юг практически недостижимо, в нем трудно найти хорошие решения, в нем есть только конфронтация и возникает главным образом эскалация напряженности.
Запад и Юг говорят на принципиально несовместимых языках, они видят причины происходящего и пути решения проблем несовместимо, во взаимоисключающих плоскостях.
Для Запада путь и спасение Юга лежит в его демократизации. Для Юга демократизация – это роскошь, которая вообще не является для него приоритетом, потому что бедным людям не до демократии.
В то же время, в отношениях Север-Юг существуют гораздо больше возможностей „атаковать“ не только и не столько последствия колоссальных проблем, сколько сами проблемы.
Север и Юг разделены пропастью, но в большой и эффективной политике даже самую глубокую и широкую пропасть можно преодолеть двумя или более прыжками.
Во взаимодействии Север-Юг можно искать стабилизирующие решения, устранять системные и структурные предпосылки хаоса и анархии в современном мире.
Север и Юг могут найти общий язык, потому что они находятся в одном понятийном пространстве, они говорят о социальных измерениях безопасности, о социальной безопасности.
Закон жизни таков – в стабилизированном и гуманном мире, который управляет своими рисками:
Запад стремится все больше и больше становиться Севером; Юг стремится все менее и менее становиться Востоком.
Во все более нестабильном, антигуманном и проваливающемся в управлении рисками мире:
Север все меньше и меньше трансформируется в Запад; Восток все больше и больше трансформируется в Юг.
Запад является эксклюзивным (исклющающим) объединением – оно автоматически исключает тех, кто не соответствует его изначальным условиям и категоричным критериям демократичности.
Это неожиданно и, к сожалению, необъяснимо легко консолидирует против Запада всех остальных. Потому что Запад воспринимается как закрытый и элитарный, самодовольный и эгоистичный клуб.
Север является инклюзивным (включающим) обединением – он автоматически включает тех, кому удается существенно повысить свой уровень жизни, добиться достойного качества жизни, стать привлекательным местом для жизни и предметом гордости своих граждан.
Бедность очень легко и „естественно“ может стать недемократичной, т.е. Юг может стать Востоком.
Демократическая страна может стать богатой – это не сложно и логично, т.е. Запад может стать Севером.
Великая драма мира заключалась в том, что после 1945 года он был структурирован по оси Запад-Восток.
А это значит он был разделен по этой оси. Разделен конфронтационно, непримиримо и ожесточенно.
Подобное разделение – это путь в никуда, тупик. Ось Запад-Восток противопоставляет, она разделяет. Она игнорирует ряд стран, для которых демократия является слишком дорогой роскошью.
Настало время претрансформировать и переформатировать глобальные процессы по оси Север-Юг.
Вдоль этой оси Север будет помогать Югу приблизиться к Северу. Приближаясь к Северу, Юг будет становиться Западом. Каждый Юг хочет стать Севером. Становясь Севером, Юг будет становиться Западом.
Альтернатива очень опасная и она заключается в том, чтобы Юг стал Востоком. Став Востоком, Юг захочет разрушить Запад. Это начинает происходить сегодня. И существует огромная опасность того, что это действительно может произойти.
Чтобы оставаться Западом, Запад должен стать Севером. Или хотя бы опорной структурой Севера.
В заключение, риск согласно нашей личной системе ценностей и нашему личному жизненному пути – это хороший знак, позитивный симптом, яркий символ. Когда человек не боится рисковать, он верит в себя и в будущее. Ничего значимого человек не может достичь, если он не верит в себя. Ничего существенного общность людей не может добиться, если она не верит в будущее.
Сегодня человеку, общности людей, от самой маленькой общности, семья, до самой большой общности, мир, необходима вера в себя и в будущее. Потому что и личность, и каждая общность людей, и государство, и мир в целом находятся на неясном и опасном перепутье. Они сталкиваются со сложными решениями, трудным выбором, необходимостью предпринимать риски.
И мы неоднократно писали о необходимости нового Возрождения, нового Просвещения. Канадско-американский когнитивный психолог, лингвист и писатель Стивен Пинкер (1954) опубликовал книгу под названием „Просвещение продолжается“ [3]. Посмотрите также ее удивительный подзаголовок: „В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса“! В этой ясной и яркой, уникальной и красивой работе Стивен Пинкер с пламенной убежденностью доказывает, что мечты, идеалы, ценности и принципы Просвещения живы, волнующие, вдохновляющие, благородные, вечны и никогда не были более актуальными чем сегодня, что их надо защищать и отстаивть, потому что им нет альтернативы с их глубоким гуманизмом, разумом и упованием в науку. Вместе с этим, сильно встревоженный, он делится своей обеспокоенностью тем, что:
„Пришло время отразить атаку на них [на идеи Просвещения] некоторых весьма неожиданных врагов – не только разъяренных популистов и религиозных фундаменталистов, но и многих представителей магистрального направления интеллектуальной культуры. Кажется нелепым защищать Просвещение от профессоров, критиков, экспертов и их читателей, потому что, если поставить перед всей этой публикой вопрос ребром, очень немногие из них отвергнут идеалы той эпохи. Но преданность интеллектуалов Просвещению ненадежна. Сердце многих из них отдано чему-то иному, и лишь редкие готовы активно выступать в его защиту. Лишившись своего особого статуса, идеалы Просвещения сливаются с фоном как нечто, принятое по умолчанию, и превращаются в удобного козла отпущения для любой нерешенной проблемы общества (которых всегда будет немало). А вот реакционные концепции вроде авторитаризма, трайбализма и магического мышления мгновенно заставляют сердце биться быстрее и не имеют недостатка в защитниках. Вряд ли это можно назвать честным поединком“ [4].
В докладе к 50-летию Римского клуба в таком же высоком, но алармистком духе говорится о необходимости „решительно изменить направление прогресса и упорно работать над созданием нового Просвещения“. Новое Просвещение должно найти несколько критически важных балансов: между людьми и природой; между краткосрочной и долгосрочной перспективой; между скоростью и стабильностью; между частным и общественным; между женщинами и мужчинами; между равнопоставенностью и наградами за достижения; между государством и религией [5].
Пояснение:
Римский клуб (Club of Rome) – международная общественная организация (аналитический центр), созданная 6-7 апреля 1968 года, объединяющая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты.
Нам действительно нужно Новое Просвещение. Акценты здесь поставлены на оба слова, составляющие понятие. Оно должно быть и ПРОСВЕЩЕНИЕМ, чтобы ценить, сохранять и приумножать мечты и идеалы, ценности и принципы Просвещения; и НОВОЕ, чтобы наполнить качественно новым содержанием суть Просвещения, чтобы ответить на вызовы, риски, опасности и угрозы, которые связаны с эпохальной и эпической трансформацией, с вхождением в глобализированное, постмодерное, сетевое и рисковое общество! А с точки зрения безопасности главное, чтобы все мы – как люди и общности, от семьи через общество и до всего мира – находились на уровне тех сложностей и возможностей, с которыми встречает нас и которые дает нам Общество Риска.
Чтобы Болгария уцелела и просперировала, мы, кроме болгары, должны быть еще и европейцами! Чем больше мы будем болгарами, тем больше мы будем европейцами. И чем больше мы будем европейцами, тем больше мы будем болгарами. У Болгарии нет другого выбора и другой альтернативы, никакого другого шанса и никакой другой перспективы, кроме как стать по-настоящему европейской страной в Европе. Думать, что Болгария сможет выиграть, если дистанцируется от Европы, и сможет развиваться, если Европа распадется – это опасная иллюзия и путь к катастрофе и провалу.
Будем надеяться, что инстинкт самосохранения болгарского народа позволит ему осознать эту истину и беречь свою принадлежность к Европе как зеницу ока. Это необходимое условие для лучшего будущего Болгарии и максимального высокого уровня нашей национальной безопасности. Необходимое, но не достаточное условие! Достаточным условием будет то, чтобы Европа продолжила пути интеграции и сплачивания государств и народов, обществ и граждан – что на данный момент ни в коем случае не является гарантированным. Чтобы это достаточное условие было реализовано, Болгария также может помочь, работая над ним.
Вот как, с первостепенной заботой о Болгарии и о национальной безопасности Болгарии, мы понимаем жизненно важную и жизненно необходимую задачу, стоящую перед болгарским обществом: чтобы мы могли сказать с искренным и истинным самочувствием в себе: Мы, Болгары, мы, Европейцы!
Использованная литература:
1. Гор, Ал. Атака срещу разума. София: Фондация Европейски екологичен фестивал, 2009, с. 178. (на болгарском языке)
2. Талеб, Насим Никълъс. Черният лебед. Въздействието на слабо възможното в живота и на пазара. София: Инфодар, 2009, 13 – 14. (на болгарском языке)
3. Пинкeр, Стивън. Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса. Москва: ООО „Альпина нон-фикшн“, 2021, http://flibusta.site/b/637371/read.
4. Пинкер, Стивен. ibidem.
5. Фон Вайцзекер, Ернст Улрих, Андерс Вийкман. Хайде! Капитализъм, късогледство, население и разрушаване на планетата. Доклад на Римския клуб, подготвен за 50-годишнината на Римския клуб през 2018 г. София: Книжен тигър, 2018, с. 24, 117 – 118. (на болгарском языке)
03.11.2023 г.
Пояснение:
Переводы текстов этих Этюдов сделаны мной. Они не редактировались профессиональным переводчиком, поэтому любые ошибки и неточности в них допущены исключительно по моей вине.